Некоторые современные «историки» пытаются искать «новые» взгляды на события Великой Отечественной войны. Но самая подлинная история – это свидетельства очевидцев. Автор публикуемых воспоминаний – из поколения «детей войны». С самых первых ее дней он своими глазами видел, что даже в самые трудные моменты народ ни за что не захотел бы смириться с завоевателями, проявляя мужество и терпение.
Жизнь в деревне шла со своими обычными заботами. Наступил июнь 1941 года, население готовилось к сенокосу. О начале войны мы узнали только на следующий день, когда приехал почтальон с Вышетравинского почтового отделения. Вся связь была через почтальона, который регулярно, каждый день, в одно и то же время проезжал через нашу деревню – а обслуживал он все деревни нашего Зубенковского сельсовета. Вот он-то и вручал повестки мужикам на фронт.
Слез было много! У председателя сельсовета два сына уже служили на Черном море. У председателя колхоза в первую неделю ушел на фронт зять. За неделю войны деревня заметно опустела. Но работа (сенокос) не ждет! Ребятам из моего класса было по 11 лет, и мы еще не могли косить траву – силенок не хватало: заготавливать сено взялись женщины. Но и для нас работа в колхозе нашлась: по заданию председателя мы пахали землю двухлемешным плугом.
После сенокоса подошла пора уборки хлебов. По времени это вторая половина или третья декада июля. С началом уборки колхозники, как обычно, ждали аванс ржи с первой уборки, но вместо этого было собрание всех колхозников, на котором председатель колхоза и председатель сельсовета объявили, что на трудодень никакого аванса не будет и что по результатам года трудодень не будет отовариваться. Весь урожай приказано сдать в фонд государства. Это относится и к сдаче овощей.
При этом председатель колхоза сказал:
– Предупреждаю: кто тайно унесет хоть карман зерна, будет арестован и осужден. И на меня, бабы, потом не обижайтесь. Я всех предупредил!
На собрании выступил постоянный представитель райисполкома. Он объяснил положение дел на фронте и то, что немец прет к Рязанской области. Немцами заняты многие хлебные области, а поэтому все зерно надо сдать государству, надо кормить армию и город. Всем придется обходиться только своим подсобным хозяйством.
Такие собрания прошли во всех деревнях нашего сельсовета. И вот в соседней деревне Подиково председатель колхоза Иван Васильевич Ананьин все-таки тайно, ночью, раздал каждому дому по 8 килограммов ржи. Буквально в ближайшие два-три дня туда приехал участковый на пролетке, забрал председателя и увез его в Рязань. Больше о нем никто и никогда не слышал. Участкового мне довелось встретить спустя 40 лет. Я его узнал не сразу. Однажды в разговоре спросил, где он работал в 1941 году? Он сказал, что в милиции. «Значит, это ты увез Ивана Васильевича?» – задал ему вопрос. – «Да, – ответил он. – И был тогда прав. Ты рассуждаешь с позиции сегодняшнего дня, а вспомни, что тогда было?»
Мы долго и не один раз обменивались воспоминаниями, и я пришел к выводу: нужна была дисциплина!
Пока шел обмолот зерновых, наступил конец сентября, ударили морозы, и вся картошка осталась в поле. На своих огородах картошку колхозники убрали до морозов – не потому, что они их предчувствовали, а просто использовали мало-мальски свободное время – до самой темноты. Колхозную картошку, которая осталась в поле, начали копать в апреле 1942 года по мере того, как позволяла земля. Этой картошкой питались, а свою берегли для посадки. Все, что вырастало в колхозе, сдавали в фонд государства.
Где-то в ноябре сорок первого пришло указание из района: готовить к эвакуации весь колхозный скот. Указали направление: перегнать через Оку в Спасский район. Во второй половине ноября коров и овец угнали три погонщика. За Окой после сенокоса осталось много стогов сена. Погонщики в этих стогах делали себе укрытие от мороза.
В декабре пришло указание о возврате скота. Все обрадовались, но радость была преждевременной. По разным причинам возвратилось чуть больше половины скота. Но и тот скот, что вернулся, кормить было почти нечем. Фуража нет, сена мало. Остались солома да мякина. У колхозников с кормами дело было совсем плохо. Прошла зима, подошел март. В некоторых дворах коровы перестали подниматься – корма нет.
Надо отдать должное председателю колхоза Ивану Гавриловичу Федину (опытному хозяину). Он собрал правление, и там решили: каждую корову поднять и подкармливать всем селом. Корову, которая не поднималась, поднимали мужики длинными ремнями и веревками и подвешивали к перекладине под крышу, но так, чтобы она ощущала опору. Вот в таком состоянии ее принудительно кормили кто чем мог. И ведь отстояли коров, дотянули их до первой травки.
Подходила пора посевной и посадки овощей и картофеля, а семян нет и картошки нет. Опять правление колхоза собирает людей. Предлагается сажать картошку черенками.
Тяжело восприняли колхозники это предложение, но деваться-то некуда. Распределили по каждому дому, кто и сколько должен заготовить (в килограммах) черенков и сохранить до посадки. Так как это было впервые, то сказали, что каждый черенок по срезу должен быть положен на золу. В результате всего этого черенки сохранились, картошка была посажена – на своих огородах и в колхозе…
Вот как мы тогда жили и работали! И так вся страна. Это и называлось: все для фронта, все для победы.
Михаил Васильевич Зайцев
г. Рязань